Сказать, что сегодня Слингби был явно не в настроении – не сказать ничего. Вернуться с задания, на выполнение которого он потратил меньше трех часов, было кощунством для помешанного на правилах Спирса. А правилами как раз Эрик снова пренебрег, да так, как не посмел бы ни один из работников ОНС, служащих на благо Смерти. Даже этот законченный псих красного оттенка, и тот соизволил бы в подобной ситуации ничего не нагнетать, а Слингби позволил. Поэтому широким шагом пересекал коридор по вдоль с таким выражением лица, что его пугалась даже бездушная мебель и случайно попадавшиеся на пути стулья расступались перед злобным шинигами, как живые.

Может быть Эрик мог бы и не заботится этим не очень приятным вопросом так сильно, но рядом то и дело семенил Антуан, переведенный из французского отдела и без конца картавил своим ужасным акцентом прямо над ухом.

- Эхик, ты совсем хехнулся… Спихс будет в яхости, когда это обнахужит…

«Интересно, он подбирает все больше слова с буквой «р» нарочно, умоляя меня о том, чтобы я размазал его французский говор, вместе с его мозгами по стене?» - гадал Слингби, от души надеясь, что рано или поздно надоедливый «фханцузик» сам отойдет хотя бы в мир иной, но лучше – куда подальше.

- Ты должен был пхроверять еще два месяца этого типа, - не унимался Антуан. – А если он мог изменить этот мих?..

- Изменить мих!– передразнил француза Слингби, мгновенно закипая от гнева. – И каким же образом?! Расчленить еще пару десятилетних мальчишек?!! С меня хватило тех четырех, что были указаны в Книге Судеб!..

Перейти на более привычный для Слингби язык мата, шинигами не успел, хотя очень хотелось. Эрик мог  бы, но похоже прогремевший на весь департамент знакомый голос Спирса прервал открывшего было рот жнеца:

- Эрик Слингби!

- Ну, все, сейчас тебе будет по пехвое число! – пропищало рядом что-то с Антуановским акцентом и надоедливого собеседника, как веником смело с его местоположения. 

Дрожь при первых звуках начальственного гнева была прерогативой кого угодно, но только не Слингби, последний предпочитал отвечать Спирсу презрительным взглядом по типу: «Какого хрена тебе от меня надо». Начальника это раздражало, никто не отрицал сей факт, но увольнение Эрику из-за подобных выходок не грозило, слишком уж ценились работники в Третьем Лондонском отделе Департамента, какими бы нахальными и хреновыми они не были. Кадров не хватало, а «зеленых» мальчишек еще должен был кто-то обучать.

Зря Слингби об этом подумал, ибо после пятнадцатиминутного выговора прозвучала самая страшная фраза этого дня, произнесенная голосом Спирса:

- Раз Вам некуда девать Вашу энергию, направите ее на благо работе, займетесь обучением стажеров!

- Это что, шутка… - попробовал огрызнуться Эрик, и взор начальника испепелил всю территорию коридора, в котором находились жнецы, медленно поджаривая им подчиненного.

- Эрик Слингби, за Вами закреплен молодой стажер. Пока он не сдаст экзамен, Вы не имеете права оставлять пост наставника и браться за серьезные задания. Лучший способ избавиться от нарушений, это устранить нарушителя, – смерив шинигами подозрительным взглядом, полным неприязни, глава Департамента добавил. – Только не вздумайте мне в очередной раз испортить стажера своими выходками. Он подает большие надежды, как будущий работник. Одно неверное движение, и я с Вас шкуру спущу.

После столь подробного изъяснения дальнейшей Судьбы Слингби, обладатель этой, видимо проклятой в Департаменте фамилии направился в кабинет, смутно понимая, что теперь ему вновь предстоит заниматься с каким-нибудь сопляком, еще не умеющим толком ничего, не видавшим крови и не знающим вкуса настоящей работы. Стажеры под руководством Эрика вообще долго не задерживались и с разбитыми губами и сломанными носами приходили на ковер к Спирсу, умолять о другом наставнике. Что жнеца, в принципе, мало заботило. Единственным исключением из этого правила у нелюдимого Слингби оказался юный практикант, еще совсем мальчишка по имени Алан. Фамилии Эрик уже и не помнил, да и не запоминал он такие мелочи, он запоминал это доброе мягкое сердце и ранимую душу.

«Где же сейчас этот мальчик?» – снова невольно задался этим вопросом, как задавался на протяжении нескольких лет, Эрик. Время шло, но вот воспоминания об Алане, не спешили уходить. И с этими воспоминаниями, Слингби подошел к своему кабинету и привычным жестом дернул ручку двери.

В кабинете еще не было светло, но тьма ушла и порядком рассеивались сумерки. Единственное окно выходило на северо-запад. Солнце уже поднималось над миром жнецов, но оно только лишь занимало основную позицию, ему предстояло провести день в небе, чтобы к вечеру послать свои лучи в это окно. А пока здесь царил легкий намек на полумрак. Тот самый полумрак, в котором мальчишкой Слингби таскал из чулана яблоки. Тот полумрак, в котором он в молодости провожал хорошеньких девушек домой, ибо мама волновалась. Тот полумрак, в котором молодой жнец одиноко прикладывался к бутылке перед экзаменами в Академии, понимая, что перед смертью он не надышится. Тот самый полумрак, в котором когда то он под толщей воды спускался к Мэри Роуз, оставив юного практиканта в лодке, не представляя, что последний нырнет за ним, и не раз спасет ему жизнь...

В этом полумраке поднялась худенькая фигурка и молниеносным гепардом в два прыжка преодолела разделяющее их расстояние. В груди что-то непривычно сжалось и ёкнуло. В этом движении стажера не было ничего знакомого. Ничего, что бы сообщило Слингби о чем-то важном. Но порыв, с которым его совершил этот молодой юноша, поразил жнеца. Он подбежал к Эрику так, словно сейчас в этот миг, самым важным в этом мире была эта встреча наставника и стажера.

В полумраке шинигами, и без того полуслепые, как сычи, совсем ничего не видели. Но внутренний голос подсказывал Эрику, что перед ним не просто юный напарник, не просто стажер, а жнец, который может значить гораздо больше этих бессмысленных служебных рамок.

- Эрик... Это Вы? - произнес тихий голосок, развевая все сомнения раз и навсегда. Но Слингби было мало одного только голоса. Голос и фигура, как это незначительно, для того, чтобы понять, что Судьба бывает благосклонна даже к такому жнецу, как Эрик. Нужно было больше, гораздо больше, во стократ больше.

Протянув руку, Слингби быстро нашарил на стене выключатель и стукнул по нему с такой силой, что последний обиженно крякнул от подобного издевательства над своей персоной и едва не треснул под сжатыми в кулак пальцами. Лампочка запищала над головой и разлетелась, вспыхнув на долю секунду. Перегоревшие лампочки были для Слингби обычным явлением. А взрывалась подобным образом каждая вторая, в связи с тем, что шинигами предпочитал не тратиться на такую мелочь и брать что подешевле.

Лампочки не жаловались, и Слингби давно привык, но сейчас легкий испуг за юношу, с которым когда-то он пережил такое событие на затонувшей карраке, вернулся. Вернулся и впился в шею где-то на уровне горла, где сразу застрял комок и не желал проглатываться.

Резко шагнув вперед, Эрик неловко обхватил стажера руками, прижав к себе, словно это как-то могло уберечь юношу от осколков разлетевшейся лампочки. Юношу?.. У юноши давно было имя, как только он, не удержав равновесие, плюхнулся за борт лодки, Эрик впервые назвал его по имени, и помнил это имя до сих пор.

- Да, Алан, - попытался как-то успокаивающе произнести новоиспеченный наставник. Спокойствия в голосе не было ни на йоту. Было что-то хриплое, похожее на раздражение. Верно Слингби за прошедшее с той поры время опять разучился дружелюбию. и теперь придется учиться заново.

Чуть отстранившись, прищурив глаза, Эрик безрезультатно пытался рассмотреть лицо Алана. Но видел лишь силуэт. Хотя это уже было неважно, он верил фигуре, голосу и запаху, легкому аромату кофе, который исходил от мальчика.

Улыбнувшись, Слингби поднял руку и дружески потрепал каштановые, он все еще помнил их цвет, волосы.

- Не поранился? Они тут часто перегорают...